BEARлогово

Изумительно...

Допустим, главный герой. Допустим, он наркоман. Деньги кончились, с работы прогнали, сказали «хватит», сказали «больше не приходи». Папа умер сто лет назад, мама болеет, долго ей, ханже, не прожить. Жена орет, сыновья хамят, у старшего сопли, у младшего вши, у обоих проблемы в школе. Никто не может, никто не нужен. Первый брак был по большой любви, но где тот первый брак. Давно распался, рассыпался, разорвался на бусины, бусины раскатились, половина треснула, половина пропала, нитка лопнула, замочек сломался, концов не найдешь. Когда-то жена смеялась от счастья в его руках, и купала дочку, и летали мыльные пузыри. А теперь сыновья и драки, сопли, вши и крики.
И тут герой узнает, что первая жена, его красотка, его невеста снова выходит замуж. Значит – всё.

Герой залезает на крышу, картинно взмахивает руками – и летит. Внизу населенный двор, там бегают дети, он может упасть на кого-то из них, может ранить, может убить – но повезло. Он упал на кошку. Кошка больна, кошка спит, кошка тут вообще ни при чем, но у нее котята. Были. Четыре: серый, черный, рыжий и полосатый. Вон, играют на солнечном тротуаре.

И сразу титры, поперек котят. Зритель уже все понял, или поймет, рыдая, после фильма. Или не поймет. Его проблемы.

А в жизни титров нет. Герой долетел и некрасиво приземлился, шмяк, лежит. Какие там титры - приезжает «Скорая помощь», воет сирена, толпятся люди, детей забирают домой, кто-то плачет, кто-то бежит звонить жене. Не той, первой.

Жены нет дома, она в синагоге. Или в церкви, или в мечети, она все время ходит к духовным людям. Ходила к священнику, к раввину, к имаму, ходила на лекцию знаменитого физика, и все с одним вопросом: «Ведь правда, на небесах нет развода?». Вот если люди, говорит, поженились, а потом развелись – ведь правда, на небесах они снова будут вместе?

А замуж она назло. Она ждала, ждала, а он не бросил колоться и не пришел, он вообще женился, кто ему разрешил, она переехала, запретила дочери с ним общаться, сменила все телефоны, ходила спрашивать в католический монастырь, и к далай-ламе ходила тоже. А замуж ладно. Если ему можно, то и она…

А теперь ей звонят. И сразу бы титры, титры, но где же их взять, нужно платье и свежий платок, нужно таблетку, нужно ехать опознавать, нужно встречаться с этой, а может, не нужно? Но как же он там один?

А он там уже не один, его обнаружила дочь, случайно идущая мимо, они не виделись десять лет, ну вот, повидались.

Сначала она нашла котят. Дочь давно хотела котенка, а тут их целых четыре, и мама, наверное, не согласится, но нельзя же забрать одного, остальных-то куда. Дочь сгребает всех четверых, снимает свитер, остается в майке, заворачивает котят, берет с собой. Она беременна от однокурсника, но сама про это еще не знает, просто ее тошнит. Этот странный мужчина, с криком «Нет!» прилетевший с крыши (говорят, он был наркоманом) – ее отец. И хорошо бы титры, но надо устроить котят, купить молока, сделать им какой-нибудь туалет, мама точно убьет, впрочем, нет, не убьет, ей будет не до того. И слава богу.
Котята царапаются сквозь свитер, дочь бредет домой, ей холодно в тонкой майке, ее тошнит под фонарем, сил нет, титров нет, отца уже тоже нет, что это значит? Она вспоминает, как папа ее обнимал, как брал на руки и подбрасывал под потолок, как один раз выкрал ее у мамы (у полицейских мигалки похожи на елочные огоньки), как папа ел стекло, как папа швырнул в маму шампур, как папа сделал машинку из банок пива, как папа спал. Не раздеваясь, небритый, на полу.
И вместо титров – пешком на девятый этаж, лифт опять сломался, мамы нет дома, котята прыгают по ковру. Смешные - серый, черный, рыжий и полосатый. Дочь не включает свет, она сидит с котятами в темноте, пытается дозвониться маме (мама не отвечает), потом однокурснику (тоже не отвечает), чего ж так тошнит-то, ничего такого не ела, вот черт, опять. Пьет воду, думает об отце, она не знает – грустно ей или нет, она не знает, идти ли на похороны, вешать ли на стену фотографию, захочет ли этого мама и чего она вообще захочет. И титров нет.

А мама сама ничего не знает, по ней эти титры едут как скорый поезд, она прислонилась снаружи к зданию морга и шепчет в стену: «Ты тут? Ты как?». Ей так никто и не пообещал, что на небесах нет развода, и значит, это теперь уже навсегда. И как тогда?
Играет оркестр, никому никакого дела, вторая жена в черной траурной шляпке, мама поодаль в платке до глаз («Ты тут? Ты как?»), дочь в черном костюме из секонд-хенда, в поясе тесно, штанины пришлось подвернуть. Сыновья в обычной одежде, с работы никто не пришел. Гроб, могила, комья земли, что там бывает на похоронах. Стук лопат.

И тут бы закончить, но нужно кормить котят, что-то есть, что-то пить, идти записываться к врачу, уже известно – шесть недель. Однокурсник не рад, но не пытается отказаться, конечно, они поженятся, конечно, у них будет девочка. Конечно, красавица, в бабушку.

А бабушка в церкви, в толпе, в синагоге, в больнице, в платке до глаз, в трауре, в шоке, в недоумении, в задумчивости, в слезах. Она ждет священника, психолога, хирурга, кого угодно, чтобы спросить – ведь правда, на небесах нет развода? Ее снаружи дожидается будущий муж, час, другой, третий, она про него забыла. Он уходит, ему пора в магазин: он обещал купить коляску. Дочь хотела бы розовую, но точно пока неизвестно, и он покупает пеструю, без примет. Машины нет, коробку тащить тяжело, и бывший будущий муж катит пустую коляску по мостовой. Коляска подпрыгивает на ходу.

И титры... но нет, родится мальчик, хорошо, что коляска подходит, и есть уже имя - в память покойного папы, ты с ума сошла, я тебя убью. Но имя дается, бабушка согласилась, она так и не вышла замуж, она забрала себе серую кошку, черный кот убежал на улицу и не вернулся, рыжую кошку отдали соседке, полосатая выросла и растолстела, лентяйка, мальчик начнет ходить – он ей покажет.

И мальчик ходит, потом начинает бегать, кошка худеет, а после толстеет снова, мальчик растет, родители развелись, сын раз в неделю ходит к отцу, тот снова женат и живет на восьмом этаже. Мальчик читает книгу, мальчик устал от взрослых, мальчик хочет собаку, но в доме кошка. Он научил ее подавать лапу и прыгать на стул по команде, он читает сказки, он смотрит в хмурое небо и думает, что летит. А внизу играет с собакой девочка, до странности похожая на него.

Была ведь еще и вторая жена героя. И двое сыновей, они-то отлично помнят папу. Младший сорвется со строительных лесов, разбившись насмерть, старший окончит институт и станет инженером. Он облысеет, он будет нервничать по каждому пустяку, он получит премию и купит себе машину, он рано женится, и у него родится дочь. Дочке купят собаку. И титры бы, титры!
Но нет, нет...

Мальчик смотрит в окно, собираясь спуститься во двор – спросить у девчонки, как зовут собаку, и, может быть, с ней поиграть. Собака тащит красный мячик, девочка ждет ее, чтобы бежать к отцу, отец ждет дочку, чтобы пойти домой, мальчик собирается с духом, дождь собирается, чтобы пойти, капля воды ждет следующую каплю, чтобы сорваться вниз.